И вот мне в упор не хотелось бегать по фестивалю, выпендриваться, искать кого-то. И внезапно не пришлось - самый интересный человек оказался буквально под боком.
Закончилось путешествие Суперсалаги и его ручной Мартышки на фестиваль Экстрииииим Крыыыыыым.
С ума сойти. Только опять все не по-человечески, и я запуталась, какую роль должен играть этот человек в моей жизни: дружище-реинкарнация Влада Михина, братюня, соседушка, любовник?...
Мы курили самокрутки, глядя на закат в море, разговаривали о куче всего, после укладывания в палатку ржали, трындели и дрались еще по часу. Всюду ходили вдвоем, без слов передавали друг-другу когда нужно воду и печеньки.
Бегали друг-за-другом по территории фестиваля, обливались водой, на каких-то странных детских колясках-лежаках устраивали лежачие гонки.
Говорили про музыку, на которую ложатся все наши движения - т.е. ты не только танцуешь под трек, не только прыгаешь на слэке, но вот ты идешь к палатке, двигаешь руками, готовишь себе еду - и все это ты делаешь под музыку. Вся наша бытовая жизнь ложится на какой-то очень длинный трек. Как тогда, когда в моей квартире было звуковое сопровождение рояля.
Ему снятся кошмары про то, как на него кто-то смотрит, а он не может обернуться, и кошмары про глубину, скрытую в море.
Мы выбрали себе по шахматной фигуре и на клетчатой площадке играли собой в шахматы (в том числе прыгали конем буквой Г). Или просто сидели и ели гречку, прислонившись друг к другу спиной.
А самое сильное.... ох....
Это была дискотека с отстойной музыкой, диджеи якобы миксовали попсу под фанк, но она все еще оставалась ужасной попсой, вокруг было много чужих и ненужных людей. Все это было скучно и утомляюще. Мы лежали на матах под слэклайном, я перевернулась на спину и смотрела на звезды. По небу шарили лучи белых прожекторов, которые делили небо, и иногда разрезали его как бы выстрелами лазера. Я пихнула Влада, и показала ему наверх. Началась песня "И снится нам не рокот космодрома...." И Влад говорит "смотри через иллюминатор" и, складывая руки в очки, подносит к глазам.
.... Такого я еще не испытывала под эту песню.
Ты лежишь, смотришь через иллюминатор, в твоем поле зрения - только небо с горящими звездами и разрезающими их лучами прожектора, больше ничего, а земля под тобой буквально сотрясается от басов песни "и снится нам не рокот космодрома, не эта ледяная синева....", и ты действительно, мать твою, в космосе. И ты охереваешь от эпичности момента, и ты скучаешь по земле. И рядом с тобой лежит человек, который видит и слышит то же самое.
А потом мы пошли к палатке, он спросил "Ты когда-нибудь была на луне?", и мы действительно оказались на луне. Выжженное без единого деревца поле мыса Тарханкут, с нашими длиннющими тенями - это почти луна, ребятки.
Только вот ну опять не по-человечески, не по-человечески, боком все.... И девушка ему не нужна, и роль близкой подруги уже занята (хотя эта близкая подруга что-то очень уж явно оставляет засосы ему на шее), и спит он с нами обеими, а кто я ему - вообще непонятно, и кто он мне - тем более.
Однако с каждым разом я становлюсь все более спокойнее, и я верю, что время все расставит по местам. Каждый человек в твоей жизни займет то место, которое он должен занять.
И да, он тоже, как Колтыга, два раза сказал мне спасибо. "-Спасибо. -За что? - Да за многое." и "Спасибо за все" - на прощание.
С одной стороны круто. А с другой стороны - пошли вы в задницу со своим спасибо. Да на здоровье. Но это означает явный перевес. Когда мы с Токаревым были близки, мы не говорили друг другу спасибо, мы говорили друг другу "- Ненавижу тебя, сукан. -Нахуй ты не вперлась, козень. -Ты мне стала странно дорога. - И ты мне".