Я весь исписан именами
Были ли хорошие моменты? Были.
Когда в Париже вечером поднялись на холодный Монмартр и зашли погреться в Сакре-Кер, а там - служение. Строгая грустная красота храма, грусть внутри меня, и - пение. Я такого церковного пения никогда не слышала, из меня словно душу вынули, понесли куда-то под купол и дали ей пледик, стали греть. Мы сели на скамьи, слушали, и обоих нас проняло, а я чуть не плакала.
Только потом священник стал проповедь читать по французски, и тут все обаяние пропало. Музыка гораздо лучше проповеди, в музыке чувства, в словах - не понятно что, тем более во французских.
Тогда мы все-таки вышли из Сакре-Кера обратно на вершину холма Монмартр, и оказалось, что здесь другая музыка. Здесь ступеньки, на ступеньках сидят люди, людям со ступенек видно весь ночной огоньковый Париж, а на нижней ступеньке играет уличный музыкант. И играет музыку, которую я люблю. И мне сразу стало так кайфово и свободно, и пофиг на все, я стояла на верхней ступеньке и танцевала, двигалась как попало и как хотелось, смотрела на огни далеко внизу, и была счастливая, легкая и грустная. Егор, даже ничего не сказав, пошел сидеть на какую-то другую ступеньку, отдельно, да и два дня до этого уже показали, что все не будет, как я хочу, и что мы не вместе, а он отдельно от меня. Но я танцевала и наслаждалась выплескивающимися из меня через движения и глаза чувствами. "Охуеть, как я люблю жизнь, охуеть, как я люблю Егора, охуеть, как я ему нахер не нужна, охуеть, как же мне его отпустить-то, охуеть, как ж красиво-то, охуеть какая песня. "
И вот когда Настя и так-то уже вся выплескивалась из себя, музыкант начал петь "Let her go". И Настя поднесла руки к лицу. Эта песня из тех времен, когда Токарев уехал в Питер. Когда Токареву надо было отпустить меня, а мне его. Когда во мне уже была локальная черная дыра "Егор", И эта песня все еще про то, как мне надо отпустить Егора.
И вот я стою на Монмартре, куда приехала, чтобы быть с ним вместе и чтобы все стало реальностью, и где стою одна и понимаю, что нихера этого никогда не будет. Не будет. И надо отпустить, отпустить вот это все, отпустить. Отпустить и перестать любить то, что любишь.
И тут Егор поднимается, оборачивается и идет ко мне. Подходит ко мне близко, смотрит на мои прижатые ко рту лодочкой руки и на выражение моих глаз, из которых все выплескивается, спрашивает: "Ты знаешь эту песню?", я отвечаю срывающимся голосом "Это моя любимая песня!", и все во мне просто кричит, а Егор берет и обнимает меня. Очень крепко. Очень-очень. А я так же крепко прижалась к нему, вцепилась в его спину, и стала реветь. По-счастливому, по-грустному, от того, как я бесконечно счастлива в этот момент его близости, от того, что я его люблю, от того, что мне все-равно нужно его отпустить, от того, что он меня не, и никогда не, от этой песни, от этого Монмартра, просто весь вот этот мир из моей головы вырывался через слезы. Мы стояли на вершине, мать его, Монмартра, под песню "let her go", он обнимал меня крепко, я ревела ему в плечо и сжимала пальцами его спину, и было какое-то противоречие, что я начала с ним прощаться под эту песню, а он подошел и оказался так близко, со мной.
После этой песни музыкант продолжал издеваться надо мной и спел еще пару сокровенных песен, и меня продолжало таращить, а Егор продолжал стоять рядом и приобнимать меня за спину, и мы пританцовывали.
Это было самым лучшим и самым пронизывающим, пожалуй.
Но были еще несколько вечеров. Единственный за всю поездку душевный разговор, в котором он спросил, не испортилось ли у меня отношение к Олегу из-за полившегося говна после расставания с ним, а я внезапно высказалась, что "Я, по-моему, идеально перенесла наше расставание. Просто год не общалась с тобой, и все =)". После чего даже припомнила ему его формулировку "Не любится, не можется и не хочется", после чего он в задумчивом восторге ею и собой повалился на кровать :"Я так сказал? Правда? Круто."
И другой вечер, когда я вернулась из душа, а тут внезапно в комнате другой Егор, не раздражающийся, а благостный, и лежа перед сном в кровати чесали друг-другу спины, а он при этом приговаривал что-то про "Жууууук, майский жууук",
И когда после встречи нового года перед сном он сначала заметил, что я-таки пьяная, и положил мою голову себе на грудь, а потом еще в полусне/сне довольно долго лежали в обнимку на боку, и я так же прижималась лицом к его груди, и пыталась запомнить максимально эти мгновения.
В общем, в 90 процентов времени этого путешествия мы друг-друга удручали и я не вызывала у него никаких теплых чувств и порывов, и обнимать ему меня не хотелось, а хотелось оказаться где-нибудь от меня подальше. Но 10 процентов чего-то хорошего все-таки было.
Что дальше? А дальше надо ложиться мне уже спать. И жить дальше и начинать отпускать уже. Получится ли? Возможно сейчас я ближе к этому, чем когда-либо, но и все еще достаточно далека.
Чет не верится, что все это закончилось, и что все это было.
Download Passenger Let Her Go for free from pleer.com
Когда в Париже вечером поднялись на холодный Монмартр и зашли погреться в Сакре-Кер, а там - служение. Строгая грустная красота храма, грусть внутри меня, и - пение. Я такого церковного пения никогда не слышала, из меня словно душу вынули, понесли куда-то под купол и дали ей пледик, стали греть. Мы сели на скамьи, слушали, и обоих нас проняло, а я чуть не плакала.
Только потом священник стал проповедь читать по французски, и тут все обаяние пропало. Музыка гораздо лучше проповеди, в музыке чувства, в словах - не понятно что, тем более во французских.
Тогда мы все-таки вышли из Сакре-Кера обратно на вершину холма Монмартр, и оказалось, что здесь другая музыка. Здесь ступеньки, на ступеньках сидят люди, людям со ступенек видно весь ночной огоньковый Париж, а на нижней ступеньке играет уличный музыкант. И играет музыку, которую я люблю. И мне сразу стало так кайфово и свободно, и пофиг на все, я стояла на верхней ступеньке и танцевала, двигалась как попало и как хотелось, смотрела на огни далеко внизу, и была счастливая, легкая и грустная. Егор, даже ничего не сказав, пошел сидеть на какую-то другую ступеньку, отдельно, да и два дня до этого уже показали, что все не будет, как я хочу, и что мы не вместе, а он отдельно от меня. Но я танцевала и наслаждалась выплескивающимися из меня через движения и глаза чувствами. "Охуеть, как я люблю жизнь, охуеть, как я люблю Егора, охуеть, как я ему нахер не нужна, охуеть, как же мне его отпустить-то, охуеть, как ж красиво-то, охуеть какая песня. "
И вот когда Настя и так-то уже вся выплескивалась из себя, музыкант начал петь "Let her go". И Настя поднесла руки к лицу. Эта песня из тех времен, когда Токарев уехал в Питер. Когда Токареву надо было отпустить меня, а мне его. Когда во мне уже была локальная черная дыра "Егор", И эта песня все еще про то, как мне надо отпустить Егора.
И вот я стою на Монмартре, куда приехала, чтобы быть с ним вместе и чтобы все стало реальностью, и где стою одна и понимаю, что нихера этого никогда не будет. Не будет. И надо отпустить, отпустить вот это все, отпустить. Отпустить и перестать любить то, что любишь.
И тут Егор поднимается, оборачивается и идет ко мне. Подходит ко мне близко, смотрит на мои прижатые ко рту лодочкой руки и на выражение моих глаз, из которых все выплескивается, спрашивает: "Ты знаешь эту песню?", я отвечаю срывающимся голосом "Это моя любимая песня!", и все во мне просто кричит, а Егор берет и обнимает меня. Очень крепко. Очень-очень. А я так же крепко прижалась к нему, вцепилась в его спину, и стала реветь. По-счастливому, по-грустному, от того, как я бесконечно счастлива в этот момент его близости, от того, что я его люблю, от того, что мне все-равно нужно его отпустить, от того, что он меня не, и никогда не, от этой песни, от этого Монмартра, просто весь вот этот мир из моей головы вырывался через слезы. Мы стояли на вершине, мать его, Монмартра, под песню "let her go", он обнимал меня крепко, я ревела ему в плечо и сжимала пальцами его спину, и было какое-то противоречие, что я начала с ним прощаться под эту песню, а он подошел и оказался так близко, со мной.
После этой песни музыкант продолжал издеваться надо мной и спел еще пару сокровенных песен, и меня продолжало таращить, а Егор продолжал стоять рядом и приобнимать меня за спину, и мы пританцовывали.
Это было самым лучшим и самым пронизывающим, пожалуй.
Но были еще несколько вечеров. Единственный за всю поездку душевный разговор, в котором он спросил, не испортилось ли у меня отношение к Олегу из-за полившегося говна после расставания с ним, а я внезапно высказалась, что "Я, по-моему, идеально перенесла наше расставание. Просто год не общалась с тобой, и все =)". После чего даже припомнила ему его формулировку "Не любится, не можется и не хочется", после чего он в задумчивом восторге ею и собой повалился на кровать :"Я так сказал? Правда? Круто."
И другой вечер, когда я вернулась из душа, а тут внезапно в комнате другой Егор, не раздражающийся, а благостный, и лежа перед сном в кровати чесали друг-другу спины, а он при этом приговаривал что-то про "Жууууук, майский жууук",
И когда после встречи нового года перед сном он сначала заметил, что я-таки пьяная, и положил мою голову себе на грудь, а потом еще в полусне/сне довольно долго лежали в обнимку на боку, и я так же прижималась лицом к его груди, и пыталась запомнить максимально эти мгновения.
В общем, в 90 процентов времени этого путешествия мы друг-друга удручали и я не вызывала у него никаких теплых чувств и порывов, и обнимать ему меня не хотелось, а хотелось оказаться где-нибудь от меня подальше. Но 10 процентов чего-то хорошего все-таки было.
Что дальше? А дальше надо ложиться мне уже спать. И жить дальше и начинать отпускать уже. Получится ли? Возможно сейчас я ближе к этому, чем когда-либо, но и все еще достаточно далека.
Чет не верится, что все это закончилось, и что все это было.
Download Passenger Let Her Go for free from pleer.com