Я весь исписан именами
Глава 2.
Второй раз мне хотелось попробовать это в лесу. Летом. Получилось – прямо на день летнего солнцестояния/Ивана Купала, сложно их разобрать, но в один из этих дней, вроде бы. Июнь, белые ночи.
На неделе перед этим мы помирились с Дашей, после чего я спонтанно поехала с ней и какими-то чуваками ночью в лес, где они приняли марки, а я нет, так как а)утром нужно было на работу б)я собиралась сделать это по-другому. После того, как действие на ребят началось, один из них спросил у Даши: «ну что, начали двери открываться?» И эта фраза врезалась мне в сознание, и была потом со мной и во время моего трипа. И хотя Даша потом сказала, что это полная фигня, какие еще двери, просто мультики смотришь, но для меня было именно так: под лсд начинают открываться двери в другой мир. Этот мир всегда рядом с нами, точнее это и есть наш мир, но другая его глубина – следующий уровень. То, что находится на изнанке и обычно не видно глазу. Или то, что человеческий мозг специально разучился видеть.
И вот, в следующие выходные, мы вместе с Дашей поехали в лес на озера рядом с ее дачей. Я боялась пока еще быть одна, хотя и понимала, что во время трипа мне нужно быть наедине с собой, и мы решили, что это хорошая идея – Даша будет ненавязчивым смотрящим рядом со мной. По пути на озера мы внезапно вышли к автомагистрали, и оказалось, что эту трассу построили совсем недавно, разрезав лес и лесную тропинку на пополам. А раньше Даша ходила на эти озера беспрепятственно. Пришлось весело перебегать многополосную трассу с рюкзаками. Нормас. На моем трипе это тоже потом слегка сказалось.
Дошли до озера, поставили палатку на полянке. Из соседей были только какие-то рыбаки достаточно далеко от нас. На полянке рядом с палаткой мы развесили платки-баннеры: дашин с узором, и мой со звездной ночью. Сплели венки на головы из цветов и папоротника. Разожгли костер.
Я притащила с собой ноутбук, чтобы у нас была музыка) Вот уж теперь совсем не помню, почему именно ноутбук, а не телефон с наушниками. Возможно потому что я боялась утопить телефон в порыве неадекватности.... Но в итоге, скажу, забегая на перед, я бегала в неадеквате по лесу с ноутбуком в руках, чтоб музыка была рядом))
Конечно же, у меня был запрос на трип, я заранее думала, о чем именно я хочу получить откровения своего подсознания. Основным запросом было – женственность. Найти уже ее в себе, понять, что же у меня с ней не так. Вторым – как-то расстрясти и что-то усвоить про всю белиберду, творившуюся со Шпаной(это был июнь после мая, в котором случился лютый трындец, а Шпана при этом еще и продолжал жить со мной в одной квартире, и я видела его, видела, кто к нему ходит и т.д). Третьим – расстрясти муть на счет сравнения себя с другими бабами, в том числе с теми, кто приходит в гости к Шпане)) И перестать страдать из-за того, что я какая-то не такая.
И вот, мы сидели у костра, на головах наших были венки, рядом стоял ноутбук, из которого играла музыка. Вокруг – карельский лес со мхами, папоротниками и валунами. За деревьями неподалеку – небольшое озеро. Я положила марку под язык.
Через какое-то время я поняла, что началось. Это самое чувство. Снова эйфория, придавливающая тебя к земле. Я чувствовала себя дикой, лес был родным, а мир снова занимался со мной любовью. Костер был потряающе красивым, искры от него разлетались и горели узорами, плясал свет, а на меня как будто обвалилось небо, обвалился этот мир. Я улыбалась.
И тут в какой-то момент среди обвалакивающей мягкой музыки заиграл женский голос, я даже не поняла, на яву я слышу этот голос, или мне кажется. Но голос пел:
Проснулся во сне, снова один, шесть утра. Этот трек на повторе, в душе дыра. И все вокруг снег, я люблю его, в нем все, чем нельзя обладать, прижав вот так вот к сердцу, зажав в кулак. Когда у тебя не останется сомнений, ты спросишь кого я люблю - Конечно тебя, и никому не совру сказав так. Я всегда отвечаю в лицо божественной красоте. Меня на этом не поймать, и я ее вижу во всех. И там Гудзон становится холодной Невой, небоскребы дают хайфайв над моей головой. Все проходит, моя любовь. Все проходит, и моя любовь....
В этой вселенной полярной зимы моя религия – бесконечное лето... О чем со мной говорить вообще? В моем мире постоянный конец света
А еще я умею путать следы, и я умею любить так сильно, я умею любить таак сильно....
Я слушала и возможно плакала, точно не помню. Но помню это ощущение, как музыка и голос проходят дрожью через всего тебя, через деревья, ты лежишь и во все глаза смотришь на танцующее кислотное раскалывающееся небо, а с неба льется голос. И этот голос – главное откровение, и этот голос послан сказать тебе то, что ты должен услышать. И в то же время этот голос – ты сам, твоя душа, твое сердце. Да, эта песня – именно то, что мне нужно было в тот момент услышать. Я не помню, что именно я думала в тот момент, но фраза «ты спросишь кого я люблю – конечно тебя» точно вызвала какое-то движение в подсознании. Кажется, под эту фразу я поняла, что если меня так спросят, то единственный ответ чтобы «никому не совру, сказав так» - это все еще Егор, увы, хоть и парилась я о Шпане на тот момент жизни. И было сплетение какого-то образа человека, которого я люблю, такое теплое и светлое сплетение-чувство. И осознание, что моя вселенная – это вселенная любви и вечного лета наперекор вечной зиме снаружи.
Песня закончилась. Это был очень яркий момент, который я до сих пор переживаю отголосками, слушая эту песню.
Эйфория в этот раз длилась не долго. Музыка играла дашина, именно поэтому я раньше никогда не слышала той песни alai oli, и это было очень круто услышать ее впервые во время трипа. Но вскоре остальная музыка начала меня напрягать: слишком этническо-грубая разудалистая, совсем не то, что мне хотелось слышать. А любое напряжение под трипом – это мини-паника и тревога. Меня начало крыть, что эта музыка мне мешает, сбивает меня, что она враждебная, и что мне нужно слышать сейчас совсем другое. Я подошла к ноутбуку и стала искать там свою музыку. На удивление, у меня даже получилось, хотя экран был весь в узорах. Заиграла моя личная идеальная именно под трипы музыка: Archive и Bjork. Под них я еще грибы в первый раз принимала в Амстердаме.
Под мою музыку мне сразу стало спокойнее. И захотелось идти с этой музыкой гулять. Честно, не помню, ходила ли я правда с ноутбуком по лесу, или Даша просто сказала «представляю, как ты будешь с ним бегать». Кажется, какое-то время я действительно с ним ходила, пока батарея не закончилась. Я спускалась вниз к озеру, потом снова поднималась наверх и уходила куда-то подальше от Даши, чтоб меня не было видно, сидела под деревом. Меня то накрывало снова эйфорией, то накрывало чем-то менее приятным, было беспокойно, я пыталась за хвост вернуть эйфорию, но не получалось, я не очень понимала, что и как я должна делать. Потом, видимо, я отнесла ноутбук обратно к спящей уже рядом с костром Даше, и решилась уйти гулять по-настоящему.
Я пошла по лесной дорожке. Помню это ощущение восторга, но одновременно волнения, что я ухожу по лесу в таком состоянии одна, в полной неуверенности, смогу ли вернуться обратно, правильно ли я делаю. На удивление, оказалось, что я не потеряюсь – очень кстати около нашего лагеря были развешаны платки – как флаги в играх на точке респауна персонажей) Ну и наверное на подсознании все-таки срабатывало запоминание маршрута – хоть я этого совсем не осознавала и не контролировала, но в какой-то момент я неизменно поворачивала обратно в правильную сторону. И я бродила по лесу, по тропам, но всегда волшебным образом возвращалась в какой-то момент к флагам и понимала, что все нормально значит, я не заблудилась. В какой-то момент я подошла близко к лагерю рыбаков, видела их вдали, но не пересеклась с ними.
Теперь подробнее о том, что я видела на прогулке. Этот мир прекрасен.
Между деревьями были нити энергетической паутины. На самом деле все живое связано ею постоянно, просто мы этого не видим. Но будучи ТАМ, за открывшимися дверями, я видела эту переливающуюся паутину. Сами деревья слегка танцевали, а их кора была красивее самого красивого драгоценного камня или метала. Мох тоже был очень красивый. Под своими ногами я видела летающих белых бабочек.
Шла я без музыки, медленно и сосредоточенно ступая, и белые бабочки перемещались вместе со мной. Оказалось, что в отсутствии ведущей твои мысли музыки мысли в трипе растекаются совсем иначе, и открывают новые вещи тоже как-то иначе. Я в большей степени находилась в этом мире, чем в своей голове.
Иногда мне на пути попадались огромные камни, и перед одним из них я встала на колени и мысленно обратилась к нему. Это был не просто камень, ну или любой камень не просто камень – это было древнее божество, спутившееся с ледников и дремлющее в лесу.
Я ходила, балансируя, по поваленным деревьям, очень долго залипала в трухлявый пень и кусочки дерева и коры – они таааак красиво переливались. Так я гуляла и петляла какое-то время вокруг нашего лагеря.
Потом я вышла на широкую тропу и пошла по ней. Медленно, с опущенными в сторону земли ладонями. Я поняла, что не помню, как я выгляжу, не помню своего лица, и имени, наверное, тоже не помню. Кто я? Подумалось, или померещилось, что я что-то вроде Мессии – иду без имени и без лица, но с высшей целью, и что-то несу в этот мир, колыщащийся вокруг меня. Или этот мир несет меня с какой-то целью. На моей голове все еще был венок из папоротника, и я несла его величаво. Да, в тот момент я была Мессией, или даже Иисусом.
Я шла, и у меня естественным образом родился жест – что-то вроде цигуна, я поднимала обе руки к небу, прочерчивала дугу, и опускала. Руки дышали этим жестом, и я им успокаивалась. Этот жест был мне действительно необходим.
Потом я вышла к краю леса, полянке на которой высоким треугольником были сложены бревна. Оооочень красивые, переливающиеся бревна. Взгляду открылось небо – и оооо боооже, какой красивый на нем был рассвет с розовыми и кроваво-алыми облаками. Это был самый красивый рассвет в моей жизни.
Теперь я была совсем рядом с той трассой, что мы перебегали с Дашей. И я совершенно не понимала, как эта трасса здесь оказалась. Она была совершенно лишней на теле леса, перерубающая его напополам, посторонняя субстанция. По это субстанции с шумом проезжали автомобили.
Я продолжала идти по тропинке вдоль трассы, не вплотную к ней, но в зоне прямой видимости. Я шла прямо на рассвет, под линиями ЛЭП. Это было апокалиптически невыносимо прекрасно. Я была в кислотной яркой толстовке, в венке из папоротника, шла и делала свой жест руками. Краем сознания я понимала, что проезжающие мимо водители видят меня, и зрелище это очень странное.
Этот момент, когда я шла на рассвет под линиями ЛЭП – был одним из точек счастья в трипе, мне было очень прекрасно и все было гармонично. Я шла и шла, и была счастлива. И тут – я заметила, что под моими ногами началось болото грязи. Тропинка привела меня в грязь и закончилась тут. Мне стало плохо. Не в физическом смысле, а в смысле переживаний. Я не понимала, как так получилось – я ведь шла по дороге, все было так хорошо, так красиво, меня специально вела сюда эта дорога, а привела в грязь, и все закончилось, и мне плохо. Ну как так. Я стояла или сидела рядом с этой грязью и страдала. И не понимала, как же так, и что дальше делать.
В какой-то момент я поняла – мне нужно пережить это и идти дальше. Да, так бывает – хорошая, казалось бы дорога, приводит в плохое место. Нужно пережить это и идти в обратную сторону и выбирать другую дорогу, пусть даже не в сторону рассвета. И я развернулась и пошла обратно. И стало действительно легче. Вдоль моей дороги снова летали белые бабочки.
Так я дошла до той конструкции из бревен. Так как бревна были очень красивые, но я не рассмотрела их, когда шла перед этим на рассвет, я решила на этот раз залезть на них и посидеть. И вот я залезла на бревна, сижу.... Сижу какое-то время.... И понимаю, что мне снова стало очень плохо, а вокруг меня летают в огромном количестве комары. Я всмотрелась в них – они были отвратительны во всех своих мерзких деталях. И я снова не понимала, как же так вышло, как я до такого дошла – вокруг меня же летали белые бабочки, а теперь эти отвратительные твари!
Я поняла, что снова нужно вставать. И разочарованная, разбитая этим местом, встала с бревен и пошла обратно в лес. Так я поняла, что дороги не единожды будут заводить меня в полную жопу, даже если шла я по ним с вдохновением, но нужно вставать и идти из этой жопы куда-то дальше.
По тропе я постепенно вернулась снова в лес к окрестностям нашего лагеря.
Помню, как мне захотелось залезть в какую-то яму, я легла в эту яму, и там мне стало снова плохо) В мою голову пролезли образы женщин, с которыми крутил Шпана, и появилась очень яркая четкая мысль – я хочу быть единственной женщиной в своей голове!! Мысли о других не должны захламлять мое сознание. И с этой мыслью я вылезла из этой ямы и снова куда-то побрела.
В какой-то момент я спустилась вниз к озеру. И тут мне стало снова потрясающе и волшебно. Этот пик был самым высоким из всех счастливых точек этого трипа. Вода в озере была волшебно красивая, а по бокам озера плясали сосны. Я никогда не забуду эти танцующие, перетекающие как дымка сосны.
Я поняла, что мне нужно искупаться. Я аккуратно сняла с себя всю одежду, кроме венка на голове, и обнаженная зашла в воду. Она была холодной, но мне было очень хорошо в ней. Окунувшись, я вышла на берег. Мой взгляд упал на собственный живот, грудь, ноги. Я видела, какие у меня красивые мышцы на животе и ягодицах, по которым стекают капли, какое у меня красивое тело. Я была прекрасна и я была в гармонии. Я чувствовала себя лесной нимфой. Точнее я и была ею в этот момент. Одеваться обратно совсем не хотелось, одежда казалась каким-то лишним атрибутом.
Так я стояла обнаженная в венке на берегу озера, обнялась с деревом, смотрела на воду.
И тут до меня начало доходить, что мне вообще-то холодно. И я вспомнила, зачем вообще нужна была одежда. Нет, одежда – это совсем не лишнее, отнюдь! Единству с природой она не мешает, это все бред, что единение с природой – это обязательно босиком и голышом. Нет, одежда единению не мешает, она просто нужна, чтобы было не холодно. Прямо потрясающее открытие это было для меня в том состоянии)
Я оделась обратно, решила сходить в лагерь за пенкой и спальником, чтобы сидеть в этом месте и смотреть на озеро. Принесла, села смотреть. Вот оно, мое идеальное место! Наконец я нашла его! Шла-шла, ошибалась, но теперь-то вот оно, пришла. Я была счастлива. Сидела умиротворенная, нашедшая свою женственность в купели озера, теперь смотрела на его воду, сосны и небо. Подумалось, что озеро похоже на озера из американских фильмов.
Не знаю, как долго я так просидела, но в какой-то момент я снова почувстовала сводящий с ума зуд некомфорта. Мне стало плохо и здесь. Даже мое идеальное место не дало мне покоя... Это было очень тяжелое понимание.
Я встала, покинула свою полянку на берегу, и снова пошла бродить без цели по лесу, отнеся спальник и пенку к лагерю. Я поняла, что покоя мне никогда не будет на одном месте, и что главное – это идти. Мне нужно всегда идти, всегда быть в движении. Как только я останавливаюсь – мне становится плохо. Но хорошая вещь в том, что как только я начну движение – мне обязательно станет хорошо, это панацея. Это откровение было самым важным за весь трип, точнее весь трип вертелся и был выстроен по сценарию этого откровения.
Далее я просто бродила по лесу, периодически вытворяя какие-то взаимодействия с миром, залипая на него. Я шла. Шла. Шла. Шла. Я шла. И мне было неплохо, меня ничего не мучало.
В завершении трипа я вернулась снова к лагерю. Даша давно ушла спать в палатку, а я сидела теперь одна рядом с кострищем. Я легла на бревно, и почувствовала необходимость заняться сексом. Это была совсем не та эйфория в начале трипа. Скорее какая-то исступленность. И я занялась им сама с собой. Это было странно, и это не сделало меня счастливой или радостной, но как минимум рядом никого не было и никто не видел.
Краски окружающего мира начали тухнуть. Двери начали закрываться. Мне было от этого очень грустно, что деревья уже не такие красивые, и что цвета всего мира такие тусклые. Я поняла, что очень истощена и голодна. Попробовала съесть сосиску из нашего запаса – это было очень странно..... Как будто я жевала, но не понимала, что жую – сосиску, или же уже свои десна... Мне не понравилось это ощущение. Я вспомнила, что брала еще на утро мюсли и молоко. Достала их.... И поняла, что о боже, тарелки-то у меня с собой нет)) Но если я не поем сейчас, то сдохну. Тут пришло последнее за этот трип озарение – не обязательно смешивать мюсли с молоком в тарелке. Можно смешать их уже в желудке. И я начала руками (кажется, ложки наверняка тоже не было) есть мюсли, и запивать их молоком. После этого я втащила пенку и спальник в палатку. Краски мира окончательно погасли, все стало серым, а двери окончательно захлопнулись. И я заснула, абсолютно без сил.
После этого трипа пол дня я провела у Даши на даче, а потом поехала к себе домой. В метро я слушала на автоповторе песню Oshhh, смотрела на пол вагона, и видела этот мир совсем другим, вспоминая тот. Вернулась домой. И поняла, что сейчас свихнусь. Настолько сложно снова было совладать с этим опытом. Я ведь в детстве верила в магию, верила в другие миры, в «сверхъестественное». А потом я выросла, учила квантовую физику в университете, нашла необходимые мне приключения не в магии, а в экстриме и путешествиях, и отодвинула веру детства куда-то на задворки, только изредка балуясь ею по капризам. А тут вдруг оказалось, что это все правда. Что это все существует. Что у нашего мира есть другой уровень, который от нас скрыт, и в котором ВСЕ то волшебное существует. Я не понимала, как мне жить теперь с этой правдой в нашем обычном и не свихнуться. Очень сложно передать это ощущение, но это отчаяние, страх, грань нервного истощения и непонимание, сможешь ли ты остаться в своем уме. Нужно заметить, что механизм действия синтетических психоделиков такой, что на самом деле истощаются запасы необходимых нейромедиаторов в мозгу, и подобное состояние на следующий после трипа день – довольно закономерно (хотя и не всегда так, что я выяснила через год).
И вот в таком абсолютно сумасшедшем нервном состоянии я позвонила Ане, потому что не могла с этим справиться одной, мне нужна была помощь. А кому еще звонить и говорить про существование другого мира, если не ей. Я ревела в трубку и все рассказала. Аня сказала, что она удивлялась еще, почему я перестала верить и стала слишком рациональной – конечно же оно все существует. Но что это не повод свихиваться вот прямо сейчас) После того, как я все рассказала и меня поняли, мне стало легче. Спасибо тебе, Аня)
Я поняла, что мне необходимо сделать – пойти и купить новый любимый блокнот для рисования (старый любимый закончился), маркеры – и рисовать. Кажется, вот это все-таки можно назвать последним откровением трипа, случившимся уже после него на отходняках. Я в тот момент не придавала этому никакого сакрального значения, просто нужно было купить блокнот для рисования, чтобы успокоиться. А в последствии, спустя еще полтора года – я поняла, какой же дурой была, когда думала, что мое рисование это все фигня. Уже потом я поняла, что рисование в процессе приносит мне почти такое же счастье самореализации, как и письмо. Но что письмо я никак не готова монетизировать и предавать рациональности, это чистые чувства и внутряк, и с ним у меня вообще внутренние проблемы и страхи (ну никак я не начну писать то, что может во что-то вылиться настоящее), а вот рисование у меня прикладное, и его я готова на чистом креативе, без чувств, сделать тем, что может приносить мне одновременно и деньги и удовольствие.
А в тот момент, на следующий день после трипа, я просто дошла в магазин и купила блокнот с маркерами. Потому что так мне было необходимо. И первым рисунком в том блокноте было изображение того, как я себя чувствовала обнаженной в озере с венком на голове, окруженная кислотными соснами. И теперь я знаю, что всегда могу взять билет туда – к тем соснам, к той переливающейся паутине между ними. Двери прикрыты, но я знаю, как их открыть, и я люблю тот мир. Там хорошо.
Второй раз мне хотелось попробовать это в лесу. Летом. Получилось – прямо на день летнего солнцестояния/Ивана Купала, сложно их разобрать, но в один из этих дней, вроде бы. Июнь, белые ночи.
На неделе перед этим мы помирились с Дашей, после чего я спонтанно поехала с ней и какими-то чуваками ночью в лес, где они приняли марки, а я нет, так как а)утром нужно было на работу б)я собиралась сделать это по-другому. После того, как действие на ребят началось, один из них спросил у Даши: «ну что, начали двери открываться?» И эта фраза врезалась мне в сознание, и была потом со мной и во время моего трипа. И хотя Даша потом сказала, что это полная фигня, какие еще двери, просто мультики смотришь, но для меня было именно так: под лсд начинают открываться двери в другой мир. Этот мир всегда рядом с нами, точнее это и есть наш мир, но другая его глубина – следующий уровень. То, что находится на изнанке и обычно не видно глазу. Или то, что человеческий мозг специально разучился видеть.
И вот, в следующие выходные, мы вместе с Дашей поехали в лес на озера рядом с ее дачей. Я боялась пока еще быть одна, хотя и понимала, что во время трипа мне нужно быть наедине с собой, и мы решили, что это хорошая идея – Даша будет ненавязчивым смотрящим рядом со мной. По пути на озера мы внезапно вышли к автомагистрали, и оказалось, что эту трассу построили совсем недавно, разрезав лес и лесную тропинку на пополам. А раньше Даша ходила на эти озера беспрепятственно. Пришлось весело перебегать многополосную трассу с рюкзаками. Нормас. На моем трипе это тоже потом слегка сказалось.
Дошли до озера, поставили палатку на полянке. Из соседей были только какие-то рыбаки достаточно далеко от нас. На полянке рядом с палаткой мы развесили платки-баннеры: дашин с узором, и мой со звездной ночью. Сплели венки на головы из цветов и папоротника. Разожгли костер.
Я притащила с собой ноутбук, чтобы у нас была музыка) Вот уж теперь совсем не помню, почему именно ноутбук, а не телефон с наушниками. Возможно потому что я боялась утопить телефон в порыве неадекватности.... Но в итоге, скажу, забегая на перед, я бегала в неадеквате по лесу с ноутбуком в руках, чтоб музыка была рядом))
Конечно же, у меня был запрос на трип, я заранее думала, о чем именно я хочу получить откровения своего подсознания. Основным запросом было – женственность. Найти уже ее в себе, понять, что же у меня с ней не так. Вторым – как-то расстрясти и что-то усвоить про всю белиберду, творившуюся со Шпаной(это был июнь после мая, в котором случился лютый трындец, а Шпана при этом еще и продолжал жить со мной в одной квартире, и я видела его, видела, кто к нему ходит и т.д). Третьим – расстрясти муть на счет сравнения себя с другими бабами, в том числе с теми, кто приходит в гости к Шпане)) И перестать страдать из-за того, что я какая-то не такая.
И вот, мы сидели у костра, на головах наших были венки, рядом стоял ноутбук, из которого играла музыка. Вокруг – карельский лес со мхами, папоротниками и валунами. За деревьями неподалеку – небольшое озеро. Я положила марку под язык.
Через какое-то время я поняла, что началось. Это самое чувство. Снова эйфория, придавливающая тебя к земле. Я чувствовала себя дикой, лес был родным, а мир снова занимался со мной любовью. Костер был потряающе красивым, искры от него разлетались и горели узорами, плясал свет, а на меня как будто обвалилось небо, обвалился этот мир. Я улыбалась.
И тут в какой-то момент среди обвалакивающей мягкой музыки заиграл женский голос, я даже не поняла, на яву я слышу этот голос, или мне кажется. Но голос пел:
Проснулся во сне, снова один, шесть утра. Этот трек на повторе, в душе дыра. И все вокруг снег, я люблю его, в нем все, чем нельзя обладать, прижав вот так вот к сердцу, зажав в кулак. Когда у тебя не останется сомнений, ты спросишь кого я люблю - Конечно тебя, и никому не совру сказав так. Я всегда отвечаю в лицо божественной красоте. Меня на этом не поймать, и я ее вижу во всех. И там Гудзон становится холодной Невой, небоскребы дают хайфайв над моей головой. Все проходит, моя любовь. Все проходит, и моя любовь....
В этой вселенной полярной зимы моя религия – бесконечное лето... О чем со мной говорить вообще? В моем мире постоянный конец света
А еще я умею путать следы, и я умею любить так сильно, я умею любить таак сильно....
Я слушала и возможно плакала, точно не помню. Но помню это ощущение, как музыка и голос проходят дрожью через всего тебя, через деревья, ты лежишь и во все глаза смотришь на танцующее кислотное раскалывающееся небо, а с неба льется голос. И этот голос – главное откровение, и этот голос послан сказать тебе то, что ты должен услышать. И в то же время этот голос – ты сам, твоя душа, твое сердце. Да, эта песня – именно то, что мне нужно было в тот момент услышать. Я не помню, что именно я думала в тот момент, но фраза «ты спросишь кого я люблю – конечно тебя» точно вызвала какое-то движение в подсознании. Кажется, под эту фразу я поняла, что если меня так спросят, то единственный ответ чтобы «никому не совру, сказав так» - это все еще Егор, увы, хоть и парилась я о Шпане на тот момент жизни. И было сплетение какого-то образа человека, которого я люблю, такое теплое и светлое сплетение-чувство. И осознание, что моя вселенная – это вселенная любви и вечного лета наперекор вечной зиме снаружи.
Песня закончилась. Это был очень яркий момент, который я до сих пор переживаю отголосками, слушая эту песню.
Эйфория в этот раз длилась не долго. Музыка играла дашина, именно поэтому я раньше никогда не слышала той песни alai oli, и это было очень круто услышать ее впервые во время трипа. Но вскоре остальная музыка начала меня напрягать: слишком этническо-грубая разудалистая, совсем не то, что мне хотелось слышать. А любое напряжение под трипом – это мини-паника и тревога. Меня начало крыть, что эта музыка мне мешает, сбивает меня, что она враждебная, и что мне нужно слышать сейчас совсем другое. Я подошла к ноутбуку и стала искать там свою музыку. На удивление, у меня даже получилось, хотя экран был весь в узорах. Заиграла моя личная идеальная именно под трипы музыка: Archive и Bjork. Под них я еще грибы в первый раз принимала в Амстердаме.
Под мою музыку мне сразу стало спокойнее. И захотелось идти с этой музыкой гулять. Честно, не помню, ходила ли я правда с ноутбуком по лесу, или Даша просто сказала «представляю, как ты будешь с ним бегать». Кажется, какое-то время я действительно с ним ходила, пока батарея не закончилась. Я спускалась вниз к озеру, потом снова поднималась наверх и уходила куда-то подальше от Даши, чтоб меня не было видно, сидела под деревом. Меня то накрывало снова эйфорией, то накрывало чем-то менее приятным, было беспокойно, я пыталась за хвост вернуть эйфорию, но не получалось, я не очень понимала, что и как я должна делать. Потом, видимо, я отнесла ноутбук обратно к спящей уже рядом с костром Даше, и решилась уйти гулять по-настоящему.
Я пошла по лесной дорожке. Помню это ощущение восторга, но одновременно волнения, что я ухожу по лесу в таком состоянии одна, в полной неуверенности, смогу ли вернуться обратно, правильно ли я делаю. На удивление, оказалось, что я не потеряюсь – очень кстати около нашего лагеря были развешаны платки – как флаги в играх на точке респауна персонажей) Ну и наверное на подсознании все-таки срабатывало запоминание маршрута – хоть я этого совсем не осознавала и не контролировала, но в какой-то момент я неизменно поворачивала обратно в правильную сторону. И я бродила по лесу, по тропам, но всегда волшебным образом возвращалась в какой-то момент к флагам и понимала, что все нормально значит, я не заблудилась. В какой-то момент я подошла близко к лагерю рыбаков, видела их вдали, но не пересеклась с ними.
Теперь подробнее о том, что я видела на прогулке. Этот мир прекрасен.
Между деревьями были нити энергетической паутины. На самом деле все живое связано ею постоянно, просто мы этого не видим. Но будучи ТАМ, за открывшимися дверями, я видела эту переливающуюся паутину. Сами деревья слегка танцевали, а их кора была красивее самого красивого драгоценного камня или метала. Мох тоже был очень красивый. Под своими ногами я видела летающих белых бабочек.
Шла я без музыки, медленно и сосредоточенно ступая, и белые бабочки перемещались вместе со мной. Оказалось, что в отсутствии ведущей твои мысли музыки мысли в трипе растекаются совсем иначе, и открывают новые вещи тоже как-то иначе. Я в большей степени находилась в этом мире, чем в своей голове.
Иногда мне на пути попадались огромные камни, и перед одним из них я встала на колени и мысленно обратилась к нему. Это был не просто камень, ну или любой камень не просто камень – это было древнее божество, спутившееся с ледников и дремлющее в лесу.
Я ходила, балансируя, по поваленным деревьям, очень долго залипала в трухлявый пень и кусочки дерева и коры – они таааак красиво переливались. Так я гуляла и петляла какое-то время вокруг нашего лагеря.
Потом я вышла на широкую тропу и пошла по ней. Медленно, с опущенными в сторону земли ладонями. Я поняла, что не помню, как я выгляжу, не помню своего лица, и имени, наверное, тоже не помню. Кто я? Подумалось, или померещилось, что я что-то вроде Мессии – иду без имени и без лица, но с высшей целью, и что-то несу в этот мир, колыщащийся вокруг меня. Или этот мир несет меня с какой-то целью. На моей голове все еще был венок из папоротника, и я несла его величаво. Да, в тот момент я была Мессией, или даже Иисусом.
Я шла, и у меня естественным образом родился жест – что-то вроде цигуна, я поднимала обе руки к небу, прочерчивала дугу, и опускала. Руки дышали этим жестом, и я им успокаивалась. Этот жест был мне действительно необходим.
Потом я вышла к краю леса, полянке на которой высоким треугольником были сложены бревна. Оооочень красивые, переливающиеся бревна. Взгляду открылось небо – и оооо боооже, какой красивый на нем был рассвет с розовыми и кроваво-алыми облаками. Это был самый красивый рассвет в моей жизни.
Теперь я была совсем рядом с той трассой, что мы перебегали с Дашей. И я совершенно не понимала, как эта трасса здесь оказалась. Она была совершенно лишней на теле леса, перерубающая его напополам, посторонняя субстанция. По это субстанции с шумом проезжали автомобили.
Я продолжала идти по тропинке вдоль трассы, не вплотную к ней, но в зоне прямой видимости. Я шла прямо на рассвет, под линиями ЛЭП. Это было апокалиптически невыносимо прекрасно. Я была в кислотной яркой толстовке, в венке из папоротника, шла и делала свой жест руками. Краем сознания я понимала, что проезжающие мимо водители видят меня, и зрелище это очень странное.
Этот момент, когда я шла на рассвет под линиями ЛЭП – был одним из точек счастья в трипе, мне было очень прекрасно и все было гармонично. Я шла и шла, и была счастлива. И тут – я заметила, что под моими ногами началось болото грязи. Тропинка привела меня в грязь и закончилась тут. Мне стало плохо. Не в физическом смысле, а в смысле переживаний. Я не понимала, как так получилось – я ведь шла по дороге, все было так хорошо, так красиво, меня специально вела сюда эта дорога, а привела в грязь, и все закончилось, и мне плохо. Ну как так. Я стояла или сидела рядом с этой грязью и страдала. И не понимала, как же так, и что дальше делать.
В какой-то момент я поняла – мне нужно пережить это и идти дальше. Да, так бывает – хорошая, казалось бы дорога, приводит в плохое место. Нужно пережить это и идти в обратную сторону и выбирать другую дорогу, пусть даже не в сторону рассвета. И я развернулась и пошла обратно. И стало действительно легче. Вдоль моей дороги снова летали белые бабочки.
Так я дошла до той конструкции из бревен. Так как бревна были очень красивые, но я не рассмотрела их, когда шла перед этим на рассвет, я решила на этот раз залезть на них и посидеть. И вот я залезла на бревна, сижу.... Сижу какое-то время.... И понимаю, что мне снова стало очень плохо, а вокруг меня летают в огромном количестве комары. Я всмотрелась в них – они были отвратительны во всех своих мерзких деталях. И я снова не понимала, как же так вышло, как я до такого дошла – вокруг меня же летали белые бабочки, а теперь эти отвратительные твари!
Я поняла, что снова нужно вставать. И разочарованная, разбитая этим местом, встала с бревен и пошла обратно в лес. Так я поняла, что дороги не единожды будут заводить меня в полную жопу, даже если шла я по ним с вдохновением, но нужно вставать и идти из этой жопы куда-то дальше.
По тропе я постепенно вернулась снова в лес к окрестностям нашего лагеря.
Помню, как мне захотелось залезть в какую-то яму, я легла в эту яму, и там мне стало снова плохо) В мою голову пролезли образы женщин, с которыми крутил Шпана, и появилась очень яркая четкая мысль – я хочу быть единственной женщиной в своей голове!! Мысли о других не должны захламлять мое сознание. И с этой мыслью я вылезла из этой ямы и снова куда-то побрела.
В какой-то момент я спустилась вниз к озеру. И тут мне стало снова потрясающе и волшебно. Этот пик был самым высоким из всех счастливых точек этого трипа. Вода в озере была волшебно красивая, а по бокам озера плясали сосны. Я никогда не забуду эти танцующие, перетекающие как дымка сосны.
Я поняла, что мне нужно искупаться. Я аккуратно сняла с себя всю одежду, кроме венка на голове, и обнаженная зашла в воду. Она была холодной, но мне было очень хорошо в ней. Окунувшись, я вышла на берег. Мой взгляд упал на собственный живот, грудь, ноги. Я видела, какие у меня красивые мышцы на животе и ягодицах, по которым стекают капли, какое у меня красивое тело. Я была прекрасна и я была в гармонии. Я чувствовала себя лесной нимфой. Точнее я и была ею в этот момент. Одеваться обратно совсем не хотелось, одежда казалась каким-то лишним атрибутом.
Так я стояла обнаженная в венке на берегу озера, обнялась с деревом, смотрела на воду.
И тут до меня начало доходить, что мне вообще-то холодно. И я вспомнила, зачем вообще нужна была одежда. Нет, одежда – это совсем не лишнее, отнюдь! Единству с природой она не мешает, это все бред, что единение с природой – это обязательно босиком и голышом. Нет, одежда единению не мешает, она просто нужна, чтобы было не холодно. Прямо потрясающее открытие это было для меня в том состоянии)
Я оделась обратно, решила сходить в лагерь за пенкой и спальником, чтобы сидеть в этом месте и смотреть на озеро. Принесла, села смотреть. Вот оно, мое идеальное место! Наконец я нашла его! Шла-шла, ошибалась, но теперь-то вот оно, пришла. Я была счастлива. Сидела умиротворенная, нашедшая свою женственность в купели озера, теперь смотрела на его воду, сосны и небо. Подумалось, что озеро похоже на озера из американских фильмов.
Не знаю, как долго я так просидела, но в какой-то момент я снова почувстовала сводящий с ума зуд некомфорта. Мне стало плохо и здесь. Даже мое идеальное место не дало мне покоя... Это было очень тяжелое понимание.
Я встала, покинула свою полянку на берегу, и снова пошла бродить без цели по лесу, отнеся спальник и пенку к лагерю. Я поняла, что покоя мне никогда не будет на одном месте, и что главное – это идти. Мне нужно всегда идти, всегда быть в движении. Как только я останавливаюсь – мне становится плохо. Но хорошая вещь в том, что как только я начну движение – мне обязательно станет хорошо, это панацея. Это откровение было самым важным за весь трип, точнее весь трип вертелся и был выстроен по сценарию этого откровения.
Далее я просто бродила по лесу, периодически вытворяя какие-то взаимодействия с миром, залипая на него. Я шла. Шла. Шла. Шла. Я шла. И мне было неплохо, меня ничего не мучало.
В завершении трипа я вернулась снова к лагерю. Даша давно ушла спать в палатку, а я сидела теперь одна рядом с кострищем. Я легла на бревно, и почувствовала необходимость заняться сексом. Это была совсем не та эйфория в начале трипа. Скорее какая-то исступленность. И я занялась им сама с собой. Это было странно, и это не сделало меня счастливой или радостной, но как минимум рядом никого не было и никто не видел.
Краски окружающего мира начали тухнуть. Двери начали закрываться. Мне было от этого очень грустно, что деревья уже не такие красивые, и что цвета всего мира такие тусклые. Я поняла, что очень истощена и голодна. Попробовала съесть сосиску из нашего запаса – это было очень странно..... Как будто я жевала, но не понимала, что жую – сосиску, или же уже свои десна... Мне не понравилось это ощущение. Я вспомнила, что брала еще на утро мюсли и молоко. Достала их.... И поняла, что о боже, тарелки-то у меня с собой нет)) Но если я не поем сейчас, то сдохну. Тут пришло последнее за этот трип озарение – не обязательно смешивать мюсли с молоком в тарелке. Можно смешать их уже в желудке. И я начала руками (кажется, ложки наверняка тоже не было) есть мюсли, и запивать их молоком. После этого я втащила пенку и спальник в палатку. Краски мира окончательно погасли, все стало серым, а двери окончательно захлопнулись. И я заснула, абсолютно без сил.
После этого трипа пол дня я провела у Даши на даче, а потом поехала к себе домой. В метро я слушала на автоповторе песню Oshhh, смотрела на пол вагона, и видела этот мир совсем другим, вспоминая тот. Вернулась домой. И поняла, что сейчас свихнусь. Настолько сложно снова было совладать с этим опытом. Я ведь в детстве верила в магию, верила в другие миры, в «сверхъестественное». А потом я выросла, учила квантовую физику в университете, нашла необходимые мне приключения не в магии, а в экстриме и путешествиях, и отодвинула веру детства куда-то на задворки, только изредка балуясь ею по капризам. А тут вдруг оказалось, что это все правда. Что это все существует. Что у нашего мира есть другой уровень, который от нас скрыт, и в котором ВСЕ то волшебное существует. Я не понимала, как мне жить теперь с этой правдой в нашем обычном и не свихнуться. Очень сложно передать это ощущение, но это отчаяние, страх, грань нервного истощения и непонимание, сможешь ли ты остаться в своем уме. Нужно заметить, что механизм действия синтетических психоделиков такой, что на самом деле истощаются запасы необходимых нейромедиаторов в мозгу, и подобное состояние на следующий после трипа день – довольно закономерно (хотя и не всегда так, что я выяснила через год).
И вот в таком абсолютно сумасшедшем нервном состоянии я позвонила Ане, потому что не могла с этим справиться одной, мне нужна была помощь. А кому еще звонить и говорить про существование другого мира, если не ей. Я ревела в трубку и все рассказала. Аня сказала, что она удивлялась еще, почему я перестала верить и стала слишком рациональной – конечно же оно все существует. Но что это не повод свихиваться вот прямо сейчас) После того, как я все рассказала и меня поняли, мне стало легче. Спасибо тебе, Аня)
Я поняла, что мне необходимо сделать – пойти и купить новый любимый блокнот для рисования (старый любимый закончился), маркеры – и рисовать. Кажется, вот это все-таки можно назвать последним откровением трипа, случившимся уже после него на отходняках. Я в тот момент не придавала этому никакого сакрального значения, просто нужно было купить блокнот для рисования, чтобы успокоиться. А в последствии, спустя еще полтора года – я поняла, какой же дурой была, когда думала, что мое рисование это все фигня. Уже потом я поняла, что рисование в процессе приносит мне почти такое же счастье самореализации, как и письмо. Но что письмо я никак не готова монетизировать и предавать рациональности, это чистые чувства и внутряк, и с ним у меня вообще внутренние проблемы и страхи (ну никак я не начну писать то, что может во что-то вылиться настоящее), а вот рисование у меня прикладное, и его я готова на чистом креативе, без чувств, сделать тем, что может приносить мне одновременно и деньги и удовольствие.
А в тот момент, на следующий день после трипа, я просто дошла в магазин и купила блокнот с маркерами. Потому что так мне было необходимо. И первым рисунком в том блокноте было изображение того, как я себя чувствовала обнаженной в озере с венком на голове, окруженная кислотными соснами. И теперь я знаю, что всегда могу взять билет туда – к тем соснам, к той переливающейся паутине между ними. Двери прикрыты, но я знаю, как их открыть, и я люблю тот мир. Там хорошо.